Конспект урока: Н.А. Некрасов. «Кому на Руси жить хорошо». Образ Гриши Добросклонова, его роль в поэме. Открытый финал произведения. Неразрешённость вопроса о народной судьбе

Проблема финала поэмы

Финальной главой поэмы считается «Пир на весь мир». Это объясняется рядом причин:

• поэма посвящена крепостнической эпохе, в главе «Пир на весь мир» справляют поминки по Последышу и по уходящим с ним последним остаткам рабства;
• в этой главе подводится итог размышлений о влиянии рабства на души русских людей;
• в главе «Пир на весь мир» появляется тот, кого искали странники, — «счастливый».

Окончание поэмы должно было быть связано с Гришей Добросколоновым или людьми его типа. На это указывает письмо Н.А. Некрасова к А.Т. Малоземовой от 2 апреля 1877 года. Прочтя опубликованные части «Кому на Руси жить хорошо», сельская учительница Малоземова написала Н.А. Некрасову письмо с опровержением основной мысли автора о том, что счастливых на Руси нет. Она писала, что чувствует себя счастливым человеком, несмотря на то, что стара, некрасива, бедна. Она счастлива тем, что посвятила свою жизнь народному благу, воспитывает из крестьянских детей людей «с сознанйем человеческого достоинства» и отдает народу все свои силы. Отвечая на это письмо, Н.А. Некрасов писал: «Счастие, о котором Вы говорите, составило бы предмет продолжения моей поэмы – ей не суждено окончиться».

Возможно, так преобразовалась идея поэмы. Счастливые есть на Руси, это друзья народа, – от тех, которые скромно работают для его блага, до тех, которые готовы умереть за народ».

Герои Н.А, Некрасова не нашли счастливого среди народа, но увидели, что народ не намерен мириться со своим положением, что в нём таятся могучие силы. В стране, где нет подлинного счастья возможно лишь иллюзорное счастье, символом которого явился образ пьяного.

Гриша Добросклонов 

«Доброе время – добрые песни» – заключительная часть последней главы поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Именно устремленность в будущее многое объясняет в этой главе, не случайно названной «Песни», потому что в них вся ее суть. Здесь появляется и человек, эти песни сочиняющий и поющий, – Гриша Добросклонов. Образ Гриши одновременно и очень реальный, и в то же время очень обобщенный и даже условный образ молодости, устремленной вперед, надеющейся и верующей. Отсюда его некоторая неопределенность, только намеченность.

Гриша семинарист, сын приходского дьячка Трифона из деревни Большие Вахлаки. Семья их живет в крайней бедности, только щедрость Власа-крестного и других мужиков помогла поставить на ноги Гришу и его брата Савву. Мать их Домна,

рано умерла, оставив на память о себе страшную «Соленую» песню. В сознании Добросклонова образ ее неотделим от образа родины:

Уже в пятнадцать лет он преисполнился решимости посвятить жизнь народу.

Он собирается в Москву учиться, пока же они вместе с братом по мере сил помогают мужикам: пишут для них письма, растолковывают «Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», трудятся и отдыхают «с крестьянством наравне». 

Сам ввод в поэму этого нового персонажа связан с новым решением главного вопроса, поставленного в «Кому на Руси жить хорошо». Этому персонажу просто нечего было делать в поэме, пока концепция поэмы не изменилась. Все, что сказано о Грише Добросклонове, начиная с черновых текстов, связано с новым, а не с прежним решением основного вопроса.

Гриша Добросклонов – человек счастливый и в своем сознании, и по оценке автора. Но, если Н.А. Некрасов мечтал продолжить и закончить поэму, Гриша Добросклонов и ему подобные должны были быть сведены с семью странниками и признаны счастливыми их решением.

Основной формальной связью между частями эпопеи является участие в действии семи странников. В первой части и в «Крестьянке» они спрашивают о счастье; в других частях опросов нет, но семеро крестьян остаются на сцене: они видят все или слышат обо всем, они свидетели происходящего, – «им дело до всего». Но в последней части «Пира на весь мир» («Доброе время — добрые песни») героем становится Гриша Добросклонов. Его песен странники не слышат.

Есть предел центробежности: линия Гриши должна была либо соединиться далее с линией странников, либо оторваться от нее и начать новую поэму о революционно настроенном юноше и его дальнейшей судьбе. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» в этом случае, очевидно, была бы оборвана.

Но если бы это было так, мог ли бы Н.А. Некрасов настаивать на печатании «Пира на весь мир», а не рассматривать его лишь как черновик? Г.В. Плеханов писал: «... у Н.А. Некрасова выходило так, что весело и вольготно живется в России только тем представителям радикальной интеллигенции, которые жертвуют собою для народа: “Быть бы нашим странникам под родною крышею, / Если б знать могли они, что творилось с Гришею...” Но в том-то и дело, что странники, крестьяне разных деревень, порешившие не возвращаться домой, пока не решат, кому живется весело-вольготно на Руси, – не знали того, что творится с Гришею, и не могли знать. Стремления радикальной интеллигенции оставались неизвестны и непонятны народу. Ее лучшие представители, не задумываясь, приносили себя в жертву его освобождению; а он оставался глух к их призывам и иногда готов был побивать их камнями, видя в их замыслах лишь новые козни своего наследственного врага – дворянства».

Г.В. Плеханов прав в своих рассуждениях о народниках и народе, но в данном случае важно, как смотрел на эти отношения Н.А. Некрасов. Равнозначно ли в самом деле «если б знать могли они» и «если б понять могли они»? Если такое понимание Н.А. Некрасов считал безнадежным, зачем ему было вводить в поэму образ Гриши Добросклонова и придавать ему такое значение? Для чего было в дальнейших частях выводить образы друзей народа, если они не могли быть признаны счастливыми судом народных представителей, которым с начала поэмы был поручен этот суд?

Прямые пропагандисты революции не могли иметь успеха в народе, но народники «оседлые», «мирные» могли рассчитывать на его сочувствие. И если Н.А. Некрасов снял слова о революционном будущем Гриши Добросклонова («Ему судьба готовила / Путь славный, имя громкое / Народного заступника, / Чахотку и Сибирь») не только по цензурным соображениям, причиной снятия этих слов могло быть желание не уточнять характера будущей деятельности Гриши Добросклонова – именно потому, что она должна была получить сочувствие и одобрение народа.

За Гришей встает сразу несколько прототипов, его фамилия – явная аллюзия на фамилию Добролюбова, его судьба включает основные вехи пути Белинского, Добролюбова (оба умерли от чахотки), Чернышевского (Сибирь). Подобно Чернышевскому и Добролюбову, Гриша тоже происходит из духовной среды. В Грише угадываются и автобиографические черты самого Н.А. Некрасова. Он поэт, и автор легко передает герою свою лиру; сквозь юношеский тенорок Гриши отчетливо звучит глуховатый голос Николая Алексеевича: стилистика Гришиных песен в точности воспроизводит стилистику некрасовских стихотворений. Гриша лишь не по-некрасовски жизнерадостен.

Он счастлив, но странникам об этом узнать не суждено; чувства, переполняющие Гришу, им просто недоступны, а значит, путь их продолжится. Если мы, следуя авторским пометам, перенесем в конец поэмы главу «Крестьянка», финал будет не так оптимистичен, но зато более глубок.

В «Элегии», одном из своих самых «задушевных», по собственному определению, стихотворений, Н.А, Некрасов писал: «Народ освобожден, но счастлив ли народ?» Сомнения автора проявляются и в «Крестьянке». Матрена Тимофеевна даже не упоминает в своем рассказе о реформе – не оттого ли, что жизнь ее и после освобождения мало изменилась, что «вольной волюшки» в ней не прибавилось?

Поэма осталась незаконченной, а вопрос о счастье открытым. Тем не менее мы уловили «динамику» путешествия мужиков. От земных представлений о счастье они движутся к пониманию того, что счастье — духовная категория и для обретения его необходимы перемены не только в общественном, но и в душевном строе каждого крестьянина.

Каждая часть оставшейся незавершенной поэмы может быть самостоятельной, но вместе с тем все они связаны единством мотива и действия — поисками счастливого на Руси. Странники не встретят своего счастливца, так как народ только начал сживаться с новыми реалиями, а оттого не знает, где его счастье.